Прямо передо мной на огромной тарелке лежал красный раковый хвост размером с руку Онотолия. Запах сводил с ума. Кракоза пахла морем, укропом, цитрусом, лавром и тем самым непередаваемым креветочным ароматом, от которого бесенеют некоторые кошки.

Бр-р-р-руу! — потребовал желудок, но сегодня мозг был сильнее его. Если я начну затрёпывать кракозу с тем же задором, что и тверскую шаурму, то могу увлечься и разодрать себе панцирем всё щачло. Приду потом в себя в реанимации — губы в шрамах, нёбо в труху, зубов вообще нет. А оно мне разве надо?

Так что нет.

Не сегодня.

Сегодня всё будет чинно и благородно. Официант выдал каждому целый набор приспособ: здоровенную тряпичную салфетку, садовые ножницы, небольшой молоточек и что-то типа пассатижей. Мы начали есть. Мясо кракозы оказалось просто восхитительным. Что-то среднее между крабом и гребешком. И по вкусу вкусно, и по сути вкусно, и структура — просто пиздец; языку есть с чем поиграться.

Краем глаза я следил за Романовым. Ждал, когда тот тоже оценит.

— Вкусно? — спросил я.

— Вкусно.

— Оно отравлено.

— Что⁉ — Онотолий сплюнул кусок в салфетку.

— Нет-нет-нет, Онотолий Анатольевич. Не переживайте, с вашей едой всё в порядке, — успокоил я княжича. — А вот его отравлена.

— Ты врёшь, — сказал Романов и демонстративно сунул в рот ещё один кусок.

— Да нет, я абсолютно серьёзен. Противоядие лежит у тебя в номере, на прикроватной тумбочке. У тебя есть пять минут.

Романов тяжело вздохнул.

— Ну что, правда что ли?

— Правда.

— Кхм-кхм, — Андрей сорвал с себя салфетку и встал из-за стола. — Прошу меня извинить, я ненадолго отлучусь.

Онотолий проводил его взглядом и почесал в затылке.

— Это у вас игра такая?

Двери лифта открылись. Я шумно засопел и чуть ли не волоком потащил Бруснику за руку вдоль по коридору; если бы дриадка сейчас вздумала упираться, то я бы не думая перехватился за её волосы.

У кракозлиного мяса оказался интересный побочный эффект — как от морепродуктов, вот только раз в десять сильнее. А десятикратный афродизиачный передоз помноженный на десятикратный метаболизм — это же…

Никогда больше не буду есть кракозу! Это реально опасно для здоровья! Пускай не для моего, а для здоровья окружающих, но… всё равно…

— Илья! — тут меня окликнула Танюха.

— Да?

— У тебя есть минутка?

— А это может подождать до утра? — писос пульсировал, как свежая гематома; терпеть не оставалось сил.

— Нет. Это срочно. Пожалуйста.

— Иди, моя хорошая, — сказал я Бруснике. — Я догоню.

— Поговорим у меня? — попросила Танька.

Её номер располагался на этом же этаже, так что далеко идти не пришлось. Мы зашли, сестрица запрыгнула на кровать, удобно устроилась и пристально взглянула мне прямо в глаза.

Минутку…

Это у неё что? Слёзы⁉ Что за хуйня⁉

— Илья, мне нужно тебе кое-что сказать.

— Говори, конечно. Что случилось?

— Я люблю его.

Ну… здорово, я же как раз что-то такое и подозревал. А чо рыдать-то?

— Со мной впервые такое, веришь? Ты же знаешь, я вообще довольна скупа на всякие такие эмоции, но тут… Я не знаю, как это описать. Я с первого же взгляда поняла, что это мой человек, понимаешь?

— А я думал, что с первого взгляда ты его не очень-то…

— Андрей самый лучший.

— Андрей⁉ — голос аж петуха дал.

— Да, я знала, что ты будешь ругаться и… и что ты уже пообещал меня Одоевскому, но я ничего не могу с собой поделать. Я не смогу жить без него! Я сбегу!

Так. Пу-пу-пу…

— А Андрей что? Вы с ним разговаривали?

— Разговаривали. Он сказал, что я очень хорошая и тоже ему нравлюсь, а потом попросил больше не поднимать эту тему. Сказал, что не может ухаживать за чужой невестой и… и… Илья! — тут Танька совсем разревелась. — Илья, пожалуйста, отмени свадьбу! Придумай что-нибудь, я тебя прошу!

От таких новостей моё либидо успокоилось и кровь вернулась в мозг.

Подумаем.

Татьяна Ильинична влюблена в Андрея Романова. Андрей Романов вроде как тоже влюблён в Татьяну Ильиничну. Татьяна Ильинична моя сестра, а Андрей Романов, — если всё пойдёт по плану, — будущий Император Российской Империи.

И хули тут думать? Это одна из тех немногих ситуаций, когда моя внутренняя ушлая сволочь пожала руку хорошему брату, и они сразу же сошлись во мнении. Более того, они обнялись; начали орать и прыгать.

Породниться с Императорской семьёй? Сделать сестру императрицей?

Да, чёрт его дери! Да!

Вот только как это теперь провернуть, не обидев Одоевских? Покуда я пусть и не скромный, но всё-таки помещик, а Андрей Романов вообще хуй пойми кто, — ну а точнее бармен из Мытищ, — княжеская семья не спустит нам такое оскорбление, как разрыв помолвки.

Как минимум нагадят. Как максимум устранят физически.

— Танюш, не плачь, — сказал я. — Всё нормально. Мы что-нибудь придумаем.

— Ты обещаешь?

— Я обещаю.

Думай Илья Ильич, думай. Ты просто обязан что-то придумать, такие шансы на дороге не валяются.

Так.

Так-так-так.

Какие опции у меня имеются?

Заставить Онотолия самостоятельно разорвать помолвку? Вариант, конечно, но парень-то хочет фиктивную свадьбу и гарем сисястых дур, мы ведь это уже проговаривали. Может, тогда есть смысл предложить ему другую сестру? Смысл есть, вот только сёстры что-то как-то внезапно закончились, — Васька не в счёт, Васька маленькая. Так что и это тоже мимо.

Что ещё?

Блядь! Не думается! Так что попробуем пойти от обратного. Что я обычно делаю, когда меня осеняет? Я такой говорю, типа:

— Ага! Я гений! — а потом весь такой загадочный кому-то звоню.

Может и сейчас прокатит? Надо срочно кому-нибудь позвонить!

Я достал телефон, открыл контакты, зажмурился, свайпнул вниз, не глядя тыкнул в номер и приложил телефон к уху.

— Алло? — ответил мне знакомый и очень недовольный мужской голос. — Илья Ильич? Который час? Что случилось-то?

И тут всё сошлось. Ну точно же! Ну да! Я гений! Клянусь, Татьяна Ильинична будет императрицей!

Глава 5

Про порочный круг

Брусника поступила со мной очень подло. Посередь ночи она попросила меня сходить в бар и принести газировки, — а я-то ещё, дурак, не подумал про службу доставки в номера, — а потом заперлась изнутри. Когда я начал долбиться в дверь и требовать открыть, дриадка захныкала и сказала, что больше не может, а потом велела идти к Черепашкиной.

Ну я и пошёл. Уснул в итоге часам к пяти.

Грёбаное кракозлиное мясо! Никогда больше! Никогда!

А просыпаться нужно было рано. Пока что опущу подробности моих утренних приключений, но в гостиницу я вернулся после полудня. Не в крови. Без погони. Без трупов в багажнике и новых могущественных антагонистов, которые уже вынашивали план мести, — рано ещё; только-только старых схоронили, — однако изнасилованный морально.

И кстати, вернулся я очень удачно — не заходя в номер сразу же поймал Одоевского у шведского стола; он как раз набирал себе обед. Княжич был скромен. Он удовлетворился тарелкой рыбной солянки со сметаной и парой свежих булочек.

Ну а я в свою очередь накидал себе целый поднос. Свиные рёбра в барбикуёвой глазури, куриные шницеля, отварная картоха и кружочки из кукурузы в початках, обжаренные на гриле. Ну и солянку ещё взял. Не суп-солянку, как у княжича, а солянку в формате тушёной капусты с сосисюльками.

Это, кстати, была моя затея — поставить в меню одновременно солянку и солянку. Люди будут путаться сами, путать других, а в идеале ещё и поспорят за обедом что и как должно, по их мнению, называться. А это уже конфликт. А конфликт запоминается. И вот, у человека в копилке появляется мини-история из разряда умеренно-забавных, которой можно будет заткнуть неловкую паузу в разговоре.

— А помните солянку и солянку в «Tildikov Inn»? А кстати, было вкусно. Надо бы ещё разок туда как-нибудь съездить, — если это сработает хотя бы раз, то я уже в плюсе.